Описание встречи Гордона с преследующими его мэнхэками, а также с Илаем Максвеллом и его Псом

---

Решётка скрипнула и с грохотом упала, пустив облако острой ржавой крошки ему в глаза. Люк мог бы размозжить ему ключицу, если бы на нём не было смягчившего удар костюма; как бы там ни было, он чуть было не потерял равновесие на ступеньках и на какое то мгновение повис на них, шаркая подошвой по покрытой мхом стене технического тоннеля. Затем он встал, высунулся и обнаружил себя среди шипообразных серных отложений с разбитым асфальтом.

Изогнутая арматура, свёрток колючей проволоки, удерживающее ограждение с автострады, которое было смято и отброшено, словно фольга от пластинки жевательной резинки. Чем дальше он шёл, тем больше было всячины в горах мусора, намного больше, чем можно было уловить глазом. Горы эти, похоже, состояли из всех возможных в этом мире объектов – холодильники, трамваи, выдернутый с кусками бетона банкомат; неподатливые плиты грязного, но не сгнившего пластика; скальп куклы, с её нейлоновыми волосами, превратившимися в расплавленные сгустки. Гордон с трудом поднялся на ноги, сдувая мелкие блестящие осколки битого стекла с рук и ног, благодаря свой HEVкостюм как никогда.

Позади него слышался жужжащий звук, эхом отражающийся от стен коллектора.

Внезапно запаниковав, зная, что именно порождало этот звук, он развернулся и упал на колени, подавшись туловищем в люк коллектора в поисках открытой решётки. Он подцепил решётку пальцем и дёрнул её. Сервоприводы костюма пришли в действие, чтобы увеличить его силу. Но новая механика HEVа, не настроенная под своего старого хозяина, переборщила. Люк поднялся так быстро, что слетел с петель.

Снизу, в темноте, блеснуло серебряной вспышкой.

Как только в трубе коллектора вращаясь показался мэнхэк, Гордон бросил туда этот люк.

Ржавая железка ударила по поднимающемуся лезвию и отбросила его обратно в трубу, хотя и ненадолго.

Гордон мог слышать как тот скрежетал внизу, прокладывая себе путь назад. Ещё мгновение и он снова пустится в охоту за ним.

Гордон развернулся и вонзил перчатки в похожую на крендели кучу арматур свёрнутых с кусками бетона. Он подвинул эту кучу к краю отверстия, на этот раз радуясь, что у его костюма есть улучшения и смотрел, как она вываливается вниз. Жужжание мэнхэка заметно заглушилось. Затем последовала ещё куча кладки, шлакоблоков, обод от колеса, с несколькими кусками шины от грузовика, всё ещё висящими на нём. После этого шум затих ещё больше.

Наконец он нашёл большую банку, наполненную остывшим дёгтем,  наклонил её на бок, подкатил к краю и скинул вниз. Глухой стук, звук сыпавшейся крошки и затем тишина. Мэнхэк несколько раз издал скулящий звук и затем совсем затих.

Он был там, под завалами; Гордон знал, что он не столько вывел его из строя, сколько обездвижил его. Но он был уверен, что его оператор-человек скорее окончательно опустит руки, чем попытается снова привести его в рабочее состояние. Намного легче было перейти на другую консоль, или выбрать в меню другого охотника.

У людей нет терпения, как у машин.

Прежде чем продолжить путь он нашёл старинную ванную. Одна из ножек в виде сжатой львиной лапы была цела и он поднял её над собой, прежде чем как поставить её в качестве своеобразной пробки для люка. Теперь вряд ли кто-либо случайно свалится туда.

И всё же, в то время, как Гордон шёл через разруху и руины, которые были, словно гигантскими бульдозерами, скучены к границе Сити 17,в его шагах не было лёгкости. Он слышал лай чего-то, что вряд ли было волком, кроме того со стороны куч мусора послышалось далёкое эхо оползней. Что могло там такое быть, настолько большое, чтобы вызывать оползни в таких массивных кучах своим движением? Ответ, который пришёл ему на ум, был ещё хуже, чем волнение: это могло быть всё что угодно. Он не имел ни малейшего понятия, что теперь обитало за городскими стенами. Может быть у граждан была весомая причина, чтобы уйти под защиту Альянса. Может Альянс на это и рассчитывал...

...

Звуки вокруг него стали неестественно привычными. Единственной проблемой было то, что кроме скрипа метала при редких порывах пыльного ветра, немногие из них были ему знакомы. Внутри его респиратора воздух становился всё более спёртым; каждый раз когда он его поправлял, внутрь просачивался запах кислоты, ядовитый привкус, который словно обволакивал его язык. Он задумался, как долго ещё продержится фильтр.  Было легко себе представить, как атмосфера подобная этой проедает в чём-либо дыру.

Что это было...? Знакомый звук вызывал жуткое ощущение одной только своей неуместностью здесь, среди ветхости и разрухи. Это была музыка... что-то старое и плохо различимое из-за белого шума, но несмотря на это полная достоинства. Бах, один из Бранденбургских Концертов, филигранный и величественный и абсолютно неуместный в здешнем окружении происходящего хаоса и крайнего беспорядка.

Став более беспечным из-за музыки, Гордон забрался на осыпающийся склон горы медицинского барахла и нашёл место, откуда играл Бах. Перед ним, в небольшой впадине промеж куч мусора лежал помятый фургончик Додж, зарытый носом так, словно он копался в мусоре. Его задняя часть висела в воздухе под забавным углом, а задние двери были настежь открыты. Из открытых дверей лился свет, а вместе со светом лилась и музыка.

В пределах видимости не было ни души. Трудно было поверить, чтобы ни одно существо на свалке не привлёк звук Бранденбургских, тем не менее Гордон был одинок, пока он шёл к дальнему склону и крался к хвосту фургона. Заглянув внутрь он не увидел ни сидений, ни приборной панели, ни ветрового стекла. Рама фургона была слита с отверстием в скале, которое было словно выплавлено в камне и под углом продолжено дальше в землю метров на пятнадцать. В самом низу он увидел торшер из потускневшей меди с красным абажуром, испускавший тёплый свет. Это выглядело как граница чьего-то жилища. Музыка исходила откуда-то из-за лампы.

Испытав край фургона на предмет стабильности, он осторожно перелез через крыло и опустился вниз, стараясь сделать как можно меньше шума. Затем он начал опускаться, метр за метром. Мягко скрипнул металлический пол и вот он уже в скалистом туннеле. Как только он переместил свой вес вперёд, готовясь ползти, двери фургона со стуком захлопнулись, заперев его. Грохот эхом отозвался вниз по туннелю, слившись с музыкой Баха, которая через мгновение внезапно оборвалась. Совсем близко от лампы опустился второй барьер, отрезав дальний угол туннеля.

Как же легко он был пойман.

Как только оборвалась музыка и затих лязг, он смог расслышать приглушённый скрип, звучащий так, словно утопающий двигатель издавал безнадёжное жужжание. Затем последовал шумный грохот с сильным лязгом. Нечто огромное громыхая прошло через конец туннеля и остановилось, загораживая свет. Он мог разглядеть молочно-белую башку, установленную на забитую пылью решётку, которая выглядела словно покрытый грязью стеклянный глаз с трещинами; оно лениво передвигалось, следя за его движениями, в то время как он пытался отойти назад по туннелю. Затем оно протянуло свою потрёпанную металлическую лапу, с потёртыми чёрными сухожилиями и связками проводов. Как только скрипнули сервоприводы, внутренний барьер поднялся. Штуковина нагнулась, чтобы достать до него и Гордон лихорадочно попятился.

«Не двигайся,» произнёс звучный голос. «Тебе нечего нас бояться, если ты пришёл с миром.»

Он посмотрел в сторону откуда доносился голос, но ничего не увидел.

«Успокойся, Пёс.» скомандовал голос.

Машина опустилась на земляной пол туннеля и её работающие механизмы затихли, издавая теперь обычный низкий уровень шума. Лапа, которую она вытянула, убралась назад. Она выглядела словно огромный потрёпанный жук, сидящий там подобрав под себя лапы; трудно сказать, какие процессы продолжали происходить там, внутри этого огромного размытого глаза.

«Теперь подходи,» сказал голос. «Подходи медленно и не будет никаких проблем. Должен тебя предупредить, что если ты попытаешься что-нибудь вытворить Пёс среагирует немедленно и поверь мне, хорошие манеры в его программу не заложены.»

Гордон прополз мимо поднятого барьера и мимо пассивно наблюдающего за ним робота. Коридор вёл в другие комнаты, следующие уровни. Он слышал журчание воды, работу генераторов, ещё какую-то другую музыку откуда-то издалека.

Из тени робота вышел человек. Будучи в тени он выглядел высоким, но теперь можно было увидеть, что он был сутулым.

Концепт-арт Илая Максвелла и его Пса

Седые волосы, которые когда-то возможно были светлыми; плохо остриженная борода, которая росла на покрытых шрамами щеках. Его глубокий, командный голос несколько не соответствовал его повидавшего виды человека телу, которое было облачено в поношенный комбинезон механика, перетянутом вспомогательными поясками и карманы которого были набиты инструментами и всячиной найденной на свалке. Он ходил опираясь на палочку, сделанную из чёрной матовой стали, обёрнутую проводами с прикреплёнными к ним лампочками; на ручке было закреплено несколько кнопочек.  Палочка эта выглядела как оружие, но Гордон догадывался, что не всё так просто. Незнакомец несколько секунд разглядывал его; у Гордона возникло чувство, словно он его оценивает. Затем он вытянул свою голову вперёд, не сводя один из своих проницательных голубых глаз с Гордона.

«Ты тот кого они ищут,» сказал он. «После стольких лет я наконец поймал на удочку крупную рыбёшку.» Он кивнул в сторону рампы, ведущей на нижние уровни. «Что ж, следуй за мной. Пёс - рядом!»

Пока Гордон шёл за стариком, он услышал как робот развернулся во весь рост позади него. Его рост стал таким, какой позволял низкий потолок помещения, но можно было предположить, что его телескопические лапы могли сделать его намного выше.

«Я Илай,» сказал старик, в то время как они шагали. «Старьёвщик. Ты уже встретил Пса. Что насчёт тебя... твоё имя сейчас на слуху. Они распознали тебя по каким-то очень старым документам. Я удивлён, что они такие документы вообще ещё держат. Мне всегда было интересно узнать, что по их разумению было необходимо сохранить. Большую часть того, что делало нас людьми они считают хламом. И всё же документы, записи, бумаги... похоже они потратили много усилий, чтобы сохранить их на века. Полагаю тот факт, что моё имя и номер будут жить в одном из их файлов ещё долго после моей смерти должен греть мне душу.»

Пёс поплёлся за ними, волоча искрящиеся провода, словно он был трамваем ползущим по рельсам. Несмотря на его внушительный размер, выглядел он жалко. Было очевидно, что когда то его сила вызывала уважение; но сейчас он выглядел так, словно Старьёвщик нашёл его на свалке и восстановил простейшие функции.

«Смотри... Сейчас опять будут показывать Консула. Они крутят эту запись весь день. Сбежавший отступник, нарушитель... Вестник Смерти собственной персоной, Гордон Фримен.»

Концепт-арт убежища Илая

Гордон осмотрелся, чтобы разглядеть, куда его привели. Комната выкопанная в земле была на самом деле расширением в проходе, но обставленным видавшими виды диванами и стульями, низким журнальным столиком из пластика, на котором лежали запчасти механизмов. Напротив дивана стоял расколовшийся поддон, приставленный к стене; на нём на гнутой железке был подвешен старенький телевизор с плоским экраном; он выглядел очень старо, его экран был поцарапан, словно его скребли бездомные псы. На этом экране красовалось лицо Гордона, запечатлённое по всему Сити 17. Консул больше не выглядел спокойным и благодушным; каждый мускул его лица, каждый его жест выражал угрозу.

«Мы не можем подтвердить, что Вестник покинул Сити 17. Если это так, пустошные охотники быстро с ним разберутся. Но будьте уверены, мы ни на секунду не остановим поиски в Вашем городе. Альянс сделает всё, что в его силах, чтобы обеспечить безопасность своих граждан. Повторюсь, Гордон Фримен является вестником хаоса и смерти, возвращения сумасшедшего и невежественного мира, который мы старательно пытались оставить позади. Мы делаем всё возможное, чтобы арестовать и вычеркнуть эту угрозу обещанному миру, который Альянс любезно обеспечит человечеству. Я призываю всех граждан, сделать всё возможное, чтобы помочь нам арестовать Вестника. Обо всех подозрительных действиях необходимо докладывать немедленно. Если Вы следите за Фрименом – не пытайтесь вмешаться. Вместо этого доложите ближайшему Агенту и активируйте все возможные сигналы. Все подобные доносы будут щедро вознаграждены, в то время как ложные доносы могут караться незамедлительной смертью.»

Старик, Старьёвщик, Илай, посмотрел на Гордона и улыбнулся нескрываемой ухмылкой.

«Что ж,» сказал он. «Добро пожаловать!»